Долгие годы оставалось для меня загадкой, почему имя глубокого и очень интересного исследователя российской истории Мартина Малии было малоизвестным даже искушенной российской публике. Оказывается вот что.
...К особо значимым, надолго, вплоть до конца восьмидесятых, исключившим Малиа из русского интеллектуального обихода, можно отнести его приезд в СССР в 1962‑м, вскоре после подписания первого советско-американского соглашения о культурном и научном обмене в 1958-м. Причин такому «выпадению» несколько: обвинение в шпионаже, правда, не сразу, а через два-три года, и последовавший «запрет на имя» [4], а подспудно — сложившееся мнение в интеллигентских кругах. Репутация оказалась противоречивой. С одной стороны, дружеское и профессиональное общение со стукачом Я. Е. Эльсбергом [5], влиятельным и известным в академических и НКВД–КГБ-шных кругах, лауреатом Сталинской премии, полученной за книгу о Герцене в 1949-м, с другой — долгие беседы с Ахматовой, опальными и полуопальными литераторами...
...Весной-летом 1962 г. Малиа в Москве, конечно, произвел «впечатление». Но его образ воспринимался словно бы сквозь образ Исайи Берлина. Малиа находился в тени своего предшественника, тускнел и терял немало в сравнении с «сэром Исайей», ахматовский миф о котором — по крайне мере среди «своих» — в ту пору уже был закреплен. Невозможность его продолжения с другим персонажем для ближних была очевидна. Не исключено, что этим отчасти объясняется ахматовская холодность, отстраненность, равнодушие и сдержанный скепсис. «Как вы думаете, он совсем умный? — спрашивала она Лидию Корнеевну Чуковскую. — Понимает здешнюю жизнь?» [14]. Подобный вопрос и подобная интонация немыслимы по отношению к Берлину, «гостю из будущего». 1946 и 1962 год. Между ними — целая эпоха. Малиа всегда — после Берлина и поэтому вторичен. «Малиа передал мне слова Берлина: „Ахматова и Пастернак вернули мне родину“. Лестно, не правда ли? И я понимаю, что Малиа все время пытается получить от меня в подарок чувство России» [15]. Лишенный официальной легитимности в СССР, не заслуживший должного пие тета и признания среди той избранной части советской интеллигенции, что негласно выписывала пропуск в историю и отводила место в культурной иерархии, Малиа надолго остался вне «списка»...
http://www2.russ.ru/Mirovaya-povestka/Martin-Malia-istorik-i-zhelchevik
...К особо значимым, надолго, вплоть до конца восьмидесятых, исключившим Малиа из русского интеллектуального обихода, можно отнести его приезд в СССР в 1962‑м, вскоре после подписания первого советско-американского соглашения о культурном и научном обмене в 1958-м. Причин такому «выпадению» несколько: обвинение в шпионаже, правда, не сразу, а через два-три года, и последовавший «запрет на имя» [4], а подспудно — сложившееся мнение в интеллигентских кругах. Репутация оказалась противоречивой. С одной стороны, дружеское и профессиональное общение со стукачом Я. Е. Эльсбергом [5], влиятельным и известным в академических и НКВД–КГБ-шных кругах, лауреатом Сталинской премии, полученной за книгу о Герцене в 1949-м, с другой — долгие беседы с Ахматовой, опальными и полуопальными литераторами...
...Весной-летом 1962 г. Малиа в Москве, конечно, произвел «впечатление». Но его образ воспринимался словно бы сквозь образ Исайи Берлина. Малиа находился в тени своего предшественника, тускнел и терял немало в сравнении с «сэром Исайей», ахматовский миф о котором — по крайне мере среди «своих» — в ту пору уже был закреплен. Невозможность его продолжения с другим персонажем для ближних была очевидна. Не исключено, что этим отчасти объясняется ахматовская холодность, отстраненность, равнодушие и сдержанный скепсис. «Как вы думаете, он совсем умный? — спрашивала она Лидию Корнеевну Чуковскую. — Понимает здешнюю жизнь?» [14]. Подобный вопрос и подобная интонация немыслимы по отношению к Берлину, «гостю из будущего». 1946 и 1962 год. Между ними — целая эпоха. Малиа всегда — после Берлина и поэтому вторичен. «Малиа передал мне слова Берлина: „Ахматова и Пастернак вернули мне родину“. Лестно, не правда ли? И я понимаю, что Малиа все время пытается получить от меня в подарок чувство России» [15]. Лишенный официальной легитимности в СССР, не заслуживший должного пие тета и признания среди той избранной части советской интеллигенции, что негласно выписывала пропуск в историю и отводила место в культурной иерархии, Малиа надолго остался вне «списка»...
http://www2.russ.ru/Mirovaya-povestka/Martin-Malia-istorik-i-zhelchevik
