Поскольку переследствие и пересуд должна была осуществлять опять та же московская правоохренительная система,которая уже сажала Козлова, рассчитывать Козлов и Романова могли только на одно: на то, что поскольку Слуцкер уже пал, а Верховный суд выказал свое недоброхотство к приговору в адрес Козлова, то означенная московская система будет не заинтересована в том, чтобы показывать зубы людям, стоящим за решением Верховного суда и повторно сажать Козлова. Однако вышло иное: оказалось, что московская судейская система стала (как пишет сама Романова) воевать на этом фронте уже как за свое кровное, независимо ни от какого Слуцкера. И в самом деле, выпустить из зубов Козлова было бы равносильно признать собственное беззаконие при его прошлой посадке,...
Разбираться в бесконечных сложностях этого дела нет охоты. Однако очевидно одно, российской судебной системе оно доверия не добавит. А российская культурная традиция повелевает относится к преследуемому государством с сочувствием. Даже при всей двусмысленности личности обвиняемого.
