Из Евгения Анисимова
...Обобщая, можно сказать, что из Москвы XVII века были видны только три столицы:
Варшава, Стокгольм да Бахчисарай, а все другие – как в тумане; недаром остальной евро-
пейский мир считался в России «за морем», будто посуху туда и проехать нельзя. Впро-
чем, по этим направлениям изредка отправлялись дипломатические караваны, ничем не
отличавшиеся от бухарских или китайских посольств, поражавших европейцев роскошью
дивных подарков и азиатской дремучестью. Надолго во Франции запомнили посольство
князя Я. Ф. Долгорукова. Оно довело до белого каления самого Людовика XIV своими
непомерными требованиями в соблюдении весьма своеобразного дипломатического про-
токола, который, по мнению русских, подобал представителям русского государя, но был
абсолютно неприемлемым при дворе «короля-солнца». Русские послы пытались указывать
королю, когда ему надлежит встать, а когда снять шляпу при упоминании имени русского
царя. Сами же при этом, в нарушение международных правил, пытались подторговывать
привезенными в дипломатическом багаже мехами. После этого визита король и слышать
не хотел об отношениях с Россией. И в Москве были обижены на французов. В итоге рус-
ско-французские отношения были фактически разорваны на пятнадцать–двадцать лет. Да
и в 1682 году русский дипломат Симановский, прибывший ко двору бранденбургского кур-
фюрста Фридриха-Вильгельма, «удерживал онаго курфюрста больше полутора часов своим
упрямством и домогательствами где ему, курфюрсту, встать, где шляпу снять, какие чинить
самому и какие ближним его вопросы, отрицался целовать руку у курфюрста и пить про
его здравие, яко некоронованной особы». Вообще, Россию мучил комплекс превосходства
в сочетании с комплексом неполноценности. Ощущая себя «Третьим Римом», единственно
истинным «православным царством» и тщетно требуя от других держав соответствующего
этому статусу уважения, Россия в то же время ясно осознавала свое бессилие в отстаивании
своей исключительности, своих интересов.
Originally posted at otkaznik1.dreamwidth.org