В метро наряд милиции. Четверо тонкошеих, румянощеких юношей. Форма, как и любая форма, требует внимательного к себе отношения. Какое тут внимание у этих деревенских подростков. Серое топорщится во все стороны. Особенно трогательно торчит шея из на три размера превосходящего нужный кителя. Путающиеся в не по росту штанах и ботинках ноги мучительно напоминают мне мои новобранские впечатления многолетней давности. Тогда, получив, как все новобранцы, наряд до того немыслимый, мельком глянул на себя в клозетное зеркало и стало мне мерзко самого себя на весь оставшийся срок службы, а то и дальше. Тогда и стал я диссидентом. Никогда не пытался пригнать форму, как полагалось служилому солдату, понявшему службу. Сразу проникся к ней презрением и неприятием.

И вот смотрю на этих серых, вылезающих шеями из непригнанной формы, и понимаю. Они или еще не подросли до пригнанности майора Евсюкова, или никогда не станут служилыми, как полагается. Безысходность и там, и сям.