В своей книге «Особый путь России» Дмитрий Травин пишет:

Я бы не стал ругать Кюстина за русофобию, как это иногда у нас принято. Следует понимать, что его встреча с Россией состоялась на рубеже эпох, когда Западная Европа стала почитать свободу как важную ценность (чего не было, скажем, в первой половине XVIII века), а наша страна еще не могла сломать те барьеры, которые французам удалось сломать за полвека, а пруссакам — за пару деся-тилетий до визита Кюстина в Россию. У путешественника, который вряд ли хорошо знал историю своей собственной страны, могло возникнуть ощущение, будто ситуация к Западу и к Востоку от Вислы была принципиально различной всегда: с одной стороны — мир свободы, а с другой — мир рабства.
Сегодня мы можем ценить рассказ Кюстина за бытовые наблюдения, содержащиеся в нем, и снисходительно отнестись к поверхностным обобщениям. Однако русским современникам маркиза, хорошо знавшим быт России, но интересовавшимся именно той общей картиной, которую Кюстин формировал у читателей, трудно было относиться к книге подобным образом.

Сдается мне, что обобщения Кюстина не такие уж поверхностные, а напротив, очень даже меткие. Это особененно хорошо видно с расстояния в почти 200 лет.